Привет, меня зовут Таня и я алкоголик. Тема спикерской, меня вчера озадачила –«От каких недостатков я не хочу избавляться?». Если честно, то ни от каких не хочу. Потому что это работа, и она требует моих усилий, а я не люблю трудиться, так уж получилось. Я начну, в нескольких словах о себе. Дата моей трезвости 25 мая 2015 года, у меня пять лет и меньше месяца. В Анонимные Алкоголики я пришла не по собственной воле, я не хотела ни быть алкоголиком, ни признавать себя алкоголиком, ни, тем более, что-то с этим делать. Трезвая жизнь, ну вот совсем, не входила в мои планы. Хотя мое пьянство мешало всем вокруг, мне уже все об этом говорили, и меня уже и с работы уволили, но я все равно ничего не хотела с этим делать. Хотя это уже и удовольствия не доставляло, я, на тот момент, уже была таким рабом алкоголя, что утро уже начиналось с поиска бутылки, которую я припрятала с вечера, а если ее не было, то с поиска каких-то грошей, копеек, чтобы было чем опохмелиться. И это притом, что начинала я пить с хорошего алкоголя. Есть такое выражение — он хорошо начал, вот и я тоже хорошо начала свою жизнь, окончила школу с золотой медалью, поступила в педагогический институт, выучила иностранный язык, и все было бы неплохо… И затем, с Украины, где я родилась, я уехала в Москву и там построила неплохую карьеру, добилась и должностей в бизнесе, но все это, вот все-все-все сопровождалось алкоголем.
Алкоголь бодро шагал по моей жизни всегда. И, к сорока годам, я уже спилась. Я уже была конченым алкоголиком, ну разве что на помойке я, конечно, не искала алкоголь. И это по милости Бога, что меня ни откуда не выгнали, только с работы и то, меня заставили написать заявление об уходе, собственноручно. И даже пройдя через это, у меня не появилось даже капли смирения, чтобы назвать себя алкоголиком. Я говорила, что это все обстоятельства. Это просто вот так сложилось. И я была уверенна, что я смогу что-то с этим сделать. И вот безумие мое, которое было и есть, безумие было настолько сильное, что я практически умерла в этих запоях, в этих пьянках своих. Но я все еще не готова была сказать – да, я алкоголик и мне нужна помощь. То есть отсутствие смирения, про которое мы говорим в шестом и седьмом шаге, здесь оно было на лицо, и я ему сопротивлялась.
Меня принудительно укладывали в больницы, оттуда я выходила и на честном «голубом глазу» говорила, что я лечила там нервы, никакие это не были наркодиспансеры и все это время я в каких-то неврологических отделениях лежала. Но у меня, вдобавок, еще отказали ноги, и я перестала ходить. Здоровье было отвратительное, и даже не то чтобы отвратительное, его просто не было вовсе. И при всем при этом я говорила, что я не алкоголик, и моя проблема это не алкоголь. Это могут быть какие-то другие проблемы, но только не алкоголь. К чему я все это говорю? Сопротивление мое было настолько сильным, что ни о каком смирении там вообще речи не могло быть.
И вот когда я, после всех этих моих военных действий по борьбе, по отбиванию от родственников, которые пытались мне как-то помочь, и донести до меня, что мне нужна помощь, я все-таки допилась то того момента, когда меня уже увезли в больницу с белой горячкой. И я там провела несколько дней или недель, я даже не знаю, я не помню ничего… А очнулась я уже в реабилитационном центре. И даже там не было никакого намека на то, чтобы мне смириться и признать мою зависимость.
Первое, что я помню, это состояние внутренней борьбы. Это было состояние, что я всем докажу, потому как вы могли, как вы посмели, ведь со мной так нельзя. И кто вы такие вообще, чтобы меня насильно куда-то закрывать. То есть это еще один кирпичик к той стене, что ограждала меня от какого-либо смирения. И ребята, которые работают в ребцентрах, а они умеют убеждать, со мной проводили беседы постоянно. И на фактах пытались мне показать – Таня, ты совсем уже в плохом состоянии, ты в настолько плохом положении, что тебе уже не выбирать. У тебя уже и детей забрали, а детей в тот момент увезли бабушка с дедушкой за границу, и, если ты будешь сопротивляться, то ты их не увидишь, и даже после этого у меня не было у меня мыслей сдаться. У меня была только одна мысль – я вам всем докажу! Я сейчас отсюда выйду, я вас всех засужу! Я вас всех постреляю, и пусть я лучше потом в тюрьму сяду, но детей своих отобью. В общем, война была по всем фронтам и самое главное, это была моя внутренняя война. А вот поражение не входило в мои планы.
И вот парадокс программы, первый парадокс, с которым мне пришлось столкнуться, это то, что мне пришлось сдаться, чтобы победить, и видит Бог, как это было трудно. Это было очень трудно. И после всех разговоров в ребцентре, а там не подбирали выражений, они умеют разговаривать, и там уже никто не гладил меня по шерстке, говорили все прямолинейно, в «лобешник», и не смотря на то, что это был очень дорогой ребцентр, не бесплатный, тем не менее, там они все говорили правду-матку, про то кто я, что я и как я. И все равно, вообще тишина была во мне на принятие, тишина была на смирение, тишина была на то, чтобы услышать весть, вообще ничего внутри, только война.
И я вышла не сломленная из ребцентра, и говорят, что Бога хорошо видно в зеркало заднего вида, и оглядываясь назад, я не понимаю как, ну вот как я стала трезвая? Вот честно не понимаю. Потому что я три месяца провела в ребцентре в полнейшем сопротивлении, и после выххода оттуда внутреннее сопротивление все еще не было сломлено, я просто понимала, хорошо господа, мне нужно играть по вашим правилам. Я понимала, что мне нужно сыграть какого-то анонимного алкоголика, мне нужно сделать вид, что я смирилась, и тогда мне удастся вернуть свои былые позиции и вернуться к былому, прежнему и любимому образу жизни.
И прежде всего мне нужно было, чтобы мне вернули детей, потому что, как я говорила, бабушка с дедушкой их просто увезли от меня, чтобы они не видели того кошмара, в котором мы жили. Я, скажу с позволения своего мужа, что мы пили с ним вместе. И выздоравливаем сейчас тоже вместе, он тоже трезвый. И для меня это было такое предательство с его стороны, когда я вышла из ребцентра и увидела, что он ходит на группы. У нас тогда не было связи, мы три месяца вообще с ним не виделись, только один раз он случайно пробился ко мне, и передал мне какую-то записку, мол, что я тебя скоро отсюда вытащу, что ты держись и помощь придет. И я же так и думала, что он меня заберет отсюда, и мы продолжим дальше также «нормально» жить. Что я уже достаточно протрезвела и можно будет опять пить по новой. Мои силы окрепнут в ребцентре, и, потом, можно будет пить по-тихому.
А у нас еще на руках на тот момент уже было разрешение на выезд на ПМЖ в Чешскую Республику. Когда он приехал в ребецентр, то приехал с новостью, что нам подтвердили разрешение. А несколько лет до этого, пока мы вдвоем бухали, то пытались получить это разрешение, чтобы уехать в Чехию и уже там пить пиво, мы очень с ним любили этот напиток. И нам его долго не давали. Бог закрывал нам выезд за границу. А вот когда я уже оказалась в ребцентре, то оно и пришло, это разрешение. И я тогда думала, а на кой мне вообще эта трезвость, вернее на кой мне сдалась ваша Чехия, если я буду там трезвой, то есть безумие какое-то, как мне тогда казалось, жить трезвой в Чехии, ведь там все люди пиво пьют. И тут муж приезжает и говорит — нам дали документы на Чехию. Ну, спасибо, говорю, уже не надо…
Я к тому все рассказываю, что была в состоянии жуткой войны со всем внешнем миром. И, после выхода из ребцентра, эта война внутренняя не прошла. И в таком состоянии, в состоянии войны, я пришла на группу. И это предательство, в виде того, что муж стал ходить на собрания АА, до меня просто не доходило. Я просто не понимала, как он мог вообще так поступить, ну как так можно было своими ногами, добровольно идти туда. Ладно, это меня силой закрыли, ну а этот же сам ходит. И я стала ждать, что будет происходить. И постольку он ходил на собрания каждый день, мне ничего не оставалось, как ходить вместе с ним. Ну, ходить — это громко сказано, так как я свои ноги могла еле-еле переставлять, муж возил меня на эти собрания и обратно.
Там было пять ступенечек, я помню, чтобы на группу подняться и спуститься, выйти покурить. Так эти пять ступенечек казались каким-то немыслимым препятствием. Я была тогда в очень плохом состоянии. Так вот, на группы я стала ходить, а желания выздоравливать у меня не было. И смирения никакого тоже не было. Я помню на группах, вот эта фраза – я Таня, и я алкоголик, она вообще из меня не выдавливалась. Ну, никак не выдавливалась. И я даже опаздывала специально на собрания, только чтобы мне не представляться и чтобы мне эту фразу не произносить. Не искала я этой трезвости.
А потом я стала вязать на группах. Ко мне одна женщина подошла и сказала, Таня, а зачем ты на группе вяжешь, закрываешься от Бога? Ах так вот?! У меня был такой бунт внутри, я думала, что вообще сюда больше не приду, эти конченые алкаши еще и вязать мне здесь запрещают, да какое ваше дело, что я на группе делаю? Это я к тому, в каком я пришла туда состоянии. Насколько великий Бог, насколько ему неважно было мое желание выздоравливать, хочу я выздоравливать или нет. Вот это было чудом, однозначно. Для меня и по сей день является чудом, что мой случай, который является таким уникальным, в том плане, что я не хотела трезвости, а сегодня я уже пять лет трезвая и благодарная. Это и в правду чудо.
И, я стала ходить на группы, и мне стало становиться хуже с каждым днем. Если еще какие-то первые дни я просто ходила, и я понимала что после собрания, да, действительно мне становилось легче, ну там групповая терапия, этим в принципе можно объяснить этот эффект. Любой психолог скажет, что когда мы в группе себе подобных, там есть и заряд оптимизма, энергии, и в группе мне становилось действительно легче. Поэтому я ходила на группы каждый день, а муж бегал туда такой радостный, прям на крылышках носился, ему так там нравилось или врал, может быть, чтобы меня подзадорить, я не знаю, может быть и врал. Но я не хотела делать программу и не слушала я о том, что нужно какие-то шаги делать. У меня были какие-то ребцентровские навыки, и этого мне было достаточно. И, наконец, я пришла к тому моменту в трезвости, когда мне стало просто невыносимо. Мне стало невыносимо больно, плохо, страшно, пусто, и я не понимала, как жить дальше, вот совсем не понимала.
Это случилось после ребцентра. Прошло несколько месяцев ежедневного хождения на группы, и я достигла того момента, когда стало совсем хреново. Я очень благодарна сегодня Богу за это, что я знаю теперь что такое «сухая» трезвость, я знаю, что такое трезвость без шагов. Мне очень хорошо известно это состояние и я его помню до сих пор. Я ни кому это не пожелаю, и, ни кому это не рекомендую проверять. Но тем не менее, если кто-то, из моих спонсируемых хочет, получить такой опыт я их не останавливаю, потому что вот я бы не поверила на слово, чужого рассказа мне было бы не достаточно, мне нужно было прочувствовать всю ту боль «сухого» алкоголика, что он испытывает без Бога. Я ее прочувствовала на себе, и это был ад. Внутренний ад. И, наверно, это привело меня к тому первому шагу смирения, о том, чтобы попросить о помощи.
Когда я осознала себя валяющейся в ванной на полу, рыдающей в голос, я даже не знала, есть кто-то дома или нет. Но мне было настолько плохо, что я притащилась на группу и я поняла либо я начну что-то делать, либо я обращусь за помощью, либо я просто бухать пойду или вздернусь, я не знаю, но так дальше продолжаться не могло. И вот оттуда я и оттолкнулась, моим дном была даже не белая горячка, не ребцентр, все это не это не стало моим дном. Моим эмоциональным дном стал тот момент, когда я прочувствовала на себе все «прелести» сухого алкоголизма.
И тогда я обратилась за помощью к первому спонсору, но у нас с ней не очень хорошо сложилось, и однажды я осталась после собрания и расплакалась. Я не понимала, что мне дальше делать, ко мне подошла женщина, спросила – Таня, что ревешь? Ты же давно ходишь, что рыдаешь? Я ответила, мне плохо, вот плохо и все. А что ты по программе не делаешь? Я программу вообще не делаю. Она, ах так, ну садись, вот тебе Большая Книга, останься после группы.
И мы стали с ней читать Большую Книгу. И вот началось чудо. Так заработала для меня программа. И когда мы с ней пришли к четвертому шагу, а меня даже не третий шаг впечатлил, хотя многие рассказывают про духовное пробуждение во время третьего шага, возможно. Нет, меня больше впечатлил четвертый шаг, когда я начала его писать. И тогда я увидела, вот прямо увидела, а у меня была развернутая четверка такая, четвертый шаг с шестым и седьмым был вместе. Потому что я не только писала, как в Большой Книге, на кого я обижена и так далее. Я дальше сразу же писала мои недостатки, какие сработали в данной ситуации. И когда я писала, я увидела эту схему — «Я, потому что Я». У меня она так называется в моей голове. Перед тем как писать четвертый шаг мне спонсор дала читать эти два абзаца из Большой Книги о себялюбие и эгоцентризме, ту часть, где написано: «… в этом мы полагаем корень всех наших проблем. Гонимые самыми разными формами страха, самообмана и так далее, мы расталкиваем локтями окружающих, и они платят нам той же монетой…». И спонсор мне сказала читать эти строки утром и вечером в течение двух недель. Я читала это как сказку, как книжку про кого-то, такие два интересных абзацика и они мне не ложились, думала, что это не про меня. А потом в какой-то момент это раз, и все перевернулось и эти два абзаца стали моими и я увидела свое поведение еще до того как начала писать четвертый шаг.
Я увидела, сколько во мне было этого себялюбия, и то, что я расталкиваю окружающих, и они платят мне той же монетой. Картинки стали ко мне приходить, увидела как в детстве, пользуясь тем, что я младше своей сестры, как пользовалась ей, она же меня любила. Почему-то мне пришла картинка, когда мама делит нам поровну конфеты, держи Танечка, тебе четыре штучки, держи Леночка и тебе четыре штучки. Танечка за десять минут слопала свои четыре конфетки, а Леночка свои разделила, чтобы есть по одной, один день, одна конфетка. И дальше Таня что делает? У нее конфеты закончились, естественно, она идет к сестре и говорит – ну ты же меня любишь, поделись со мной.
И вот эта вот позиция – ты же меня любишь, дай мне, она со мной поехала по всей моей жизни, я ее использовала везде. Вплоть до того, что когда я уже устроилась на работу, меня в Москву пригласил мой троюродный брат. Он действительно меня очень любил, он меня устроил на работу, он дал хорошую должность. Помог купить квартира и машину. И я такая была крутая бизнес-леди, он мне всегда и везде помогал, и я знала, что он меня любит. И вот эта вот позиция в отношении его — ну ты же меня любишь, сделай для меня что-то. И у меня никогда не было позиции — я тебя люблю, давай я для тебя что-то сделаю, нет, все время была только эта позиция – дайте ВЫ мне, ВЫ мне должны.
И когда я четвертый шаг написала, я увидела там черным по белому, как все это было в нем прописано, и мне стало не по себе, мягко говоря, мне стало просто противно. Я сидела и думала — кто эта женщина, про которую я рассказывала? Когда рассказывала все это спонсору, меня не покидало ощущение, что я говорила не о себе. Что я говорю о какой-то другой тетке, которая ужасная, страшная эгоистка. Это сравнимо с ситуацией, когда приходишь к врачу, и он делает осмотр, что болит, спрашивает, на что жалуетесь, и потом ставит диагноз. И у меня было тоже, это был мой диагноз – эгоистичная, зацикленная на себе особа. И я подумала, Боже, неужели это все про меня?
И я в конце того разговора со спонсором про этот четвертый шаг, я поняла про себя многое, и когда я уже писала я видела про себя все. Но потом же нужно было это все рассказывать. И после разговора со спонсором, она спорила – Таня, хочешь от всего этого избавиться? Я сказала – да, я хочу избавиться от всего этого. Я не хочу быть таким человеком, про которого только что рассказывала. Она мне сказала – иди и выпиши из всей твоей четверки недостатки, которые встретились на твоем пути. Я все их написала списком и готова была к дальнейшему шагу, когда она спросила, готова ли от них избавляться? Я сказала да, я хочу от этого избавиться любой ценой, во чтобы то не встало.
И тут опять же сработал очередной мой недостаток — такой максимализм и гордыня! Конечно, я должна была от этого избавиться, чтобы стать лучше всех. И это тоже про недостатки мои. И, тем не менее, я написала свои недостатки и сказала спонсору, что готова молиться с утра до вечера, молиться по списку, чтобы Бог избавил меня от них. Я готова была лоб расшибить, просить, чтобы он меня избавил от этой жадности, от привычки сплетничать, от сквернословия, от угодничества. Много там недостатков было, и я сказала – Господи, избавь, прошу тебя. Но не так как я как хочу, я же алкаш, я ищу всю жизнь легких путей. Я уже понимаю, что Бог у меня тягу к выпивке забрал, и если я попрошу, то он заберет и это. Я попросила, я каждое утро стою и говорю, Господи, оставь меня трезвой сегодня, даруй мне трезвость на один день, давай, Господи, точно так же по рукам ударим, и я тебя буду просить, избавь меня от этих недостатков и ты меня избавишь, вот так хочет Таня, так видит Таня.
Но не тут-то было. Молиться, конечно, можно, но вера без действия мертва. И шестой, седьмой шаги говорят мне о том, что нам требуется больше действия. И в Большой Книге не зря стоит глава, которая называется «За работу», халява на этом закончилась, дальше идем работать. Мы написали, увидели это все, а дальше пойдем работать с этим. И как же, собственно говоря, мне с этим работать? А что происходит во время избавления от недостатков? Самое первое и важное, что я увидела, что у меня есть определенный набор инструментов, который я использую, как в главе про актера, как он может быть щедрым, скромным самоотверженным, а может быть низким, эгоистичным, бесчестным, себялюбивым. Вот это все про меня. У меня тоже есть два набора инструментов — я могу быть щедрой, скромной, самоотверженной, конечно могу, я это увидела, а могу быть низкой, эгоистичной, бесчестной, себялюбивой. И вот эти два набора, я, в зависимости от ситуации, использую с одной единственной целью, чтобы было все, по-моему, и пусть все будет так, как я хочу.
И вот эта схема — она абсолютно не рабочая, она приводила меня всегда к разочарованию. И что же мне с этим делать? Я прихожу в шестой шаг, уже со спонсором обсудив, увидев недостатки свои, и мне спонсор говорит – Таня, мы будем просить от избавления в каждом конкретном случае, в каждом конкретном действии будем просить Бога даровать сил и поступить по-новому. Напротив каждого недостатка я написала другое качество, которое я хотела, чтобы Бог подарил или дал мне возможность это качество приобрести взамен тех недостатком, которые мне не нравятся. Так получилось, что я в шестом шаге, а это было летом, и у нас была остановка в работе, спонсор куда-то уехала, и перед отъездом мне сказала — Таня, читай «Новые очки» Чак Ч., и подобную другую литературу. Я перечитала все лучшие статьи Билла, про честность, про тот самый страх и про смирение на сегодня, все это перечитывая, я пыталась понять, о чем же это. И тогда мне спонсор сказала — Таня, вот эти, несправедливо забытые шестые, седьмые шаги, они настолько важные в программе и как ты сделаешь их, вернее, как ты уловишь суть, о чем это, будет зависеть, какая у тебя настанет жизнь. Будет у тебя насыщенная, наполненная, полноценная трезвость, или ты так и будешь клевать носом в эти свои недостатки и констатировать факты, ну да, вот такой я человек.
Знаете, я такое слышу на группе очень часто – ну я просто такой человек. И мне так жалко становиться, потому что, ну какой такой человек? Все мы люди, все мы не без греха, у нас у каждого есть какие-то качества характера, каких-то больше, каких-то меньше, но я считаю, что останавливаться на утверждении вот такой я человек, это сродни самооправданию. Это достаточно просто сказать – вот такой я человек и дальше «хавайте» меня вот таким, какой я есть. Но Большая Книга говорит мне — если алкоголик не познает смирения, то в его трезвости будет непрочность.
И вот что такое смирение? Спонсор отправляла меня в словаре смотреть, что значат эти слова, я очень долго не понимала, мне казалось, что смирение это про то, что ударят по левой щеке, подставь правую, про какое-то унижение, ну то есть я совершенно не понимала сути, о чем это. Потом я все же посмотрела в словаре и вот одно из значений этого слова, то, что мне понравилось больше всего, смирение — это принятие с миром.
И вот, делая этот шестой шаг, я увидела, что эти недостатки — это как раз то единственное, но в большом количестве, потому что у меня их много, это то, что стоит между мной и Богом. Это то, что включается моментально и то, перед чем я бессильна, так же как бессильна перед алкоголем. И вот для меня как-то это легло, в шестом шаге, а он первый по недостаткам, я увидела, что мне нужно снова принять первый шаг. Мне долго и трудно далось принять то, что я бессильна перед алкоголем и что мне нужна помощь. Вот то же самое принятие мне предстояло сделать снова в шестом шаге, после того как я увидела какие у меня проблемы, что это не алкоголь был повинен в том, что стояло между мной и Богом, как говорят — пью я для запаха, а дури своей хватает. Моя жизнь невыносима не из-за алкоголя, моя жизнь невыносима из-за недостатков, которые вот просто толпой стоят между мной и Богом.
И мне пришлось просить Бога – Господи, даруй мне смирение, измени меня. Я увидела, что трезвость у меня есть, что четвертый шаг я сделала, в пятом получила облегчение, а дальше счастья не наступает. А недостатки мои все со мной. Они все те же. Я как была своевольна, так и осталась. Я как хотела переделать весь мир, так и хочу. Я как сидела, тыкая пальчиком во всех, так и сижу. С того дня как я пришла в Программу я тыкала пальчиком во всех – он не прав, он не прав и она неправа, это я все из-за них, из-за него, из-за нее, из-за всех, я сама ни при чем совсем. Но вот я прописала шаг и вроде как все увидела, а дальше-то что? Схемы поведения остались все те же самые.
И тут мне пришлось в каждом конкретном случае обращаться за помощью к Богу и просить его от избавления каждого конкретного недостатка в данный момент времени. У нас говориться в литературе, что каждый раз боль была ценой, которую мы платили за вход в новую жизнь. И вот это была боль. Честно скажем у меня шестой, седьмой шаг они прям с болью шли, потому что мне не нравилось, что происходит. Мне не нравилось, как ведут себя мои дети. Мне хотелось пойти и поговорить со всеми — давай ты так не будешь делать и ты так, пожалуйста, больше не делай, мне больно, и ты так не говори, и ты. И всех-всех-всех так ходить и просить — вы, пожалуйста, ведите себя по другому, потому что мне больно, но мне говорят – Таня, это так не работает. Люди такие, какие они есть, и они будут вести себя, так, как они считают нужным.
И если ты хочешь что-то с этим сделать, придется измениться тебе. У нас говорится, что корень всех моих проблем в моем себялюбии. И спонсор сказала, что это самая хорошая новость в Программе, что корень моих бед находиться внутри меня. Потому что если корень моих бед находится внутри других, то все, как говорится, бери лопату, рой могилу. Ничего не сделаешь, вообще ничего, потому что, если другие являются корнем моих бед, то я обречена. А вот если корень моих бед лежит внутри меня и мне даже говорят, в чем он заключается – в моем себялюбии, эгоцентризме и так далее, то тогда у меня есть шанс.
Я говорю, Господи, измени меня, пожалуйста, Боже даруй мне возможность вот прямо сейчас! У нас есть молитва, где мы просим Бога избавить нас от страха и обрести желание освободится, и дальше поехали – от чего мне нужно освобождаться — от того, что приносит мне боль. Это я возвращаюсь к теме сегодняшней спикерской — от чего я хочу избавляться, от чего не хочу. Я не хочу ни от чего! Вот вообще ни от чего. Мне милы мои недостатки и Бог не будет меня избавлять от чего я кайфую. Как у нас говорится для тех алкоголиков, которые якобы «страдают». И стоит ли идти с двенадцатым шагом к тому алкоголику, который кайфует, вот он бухает и от этого кайфует, а я приду к нему – слушай, пойдем к нам в Анонимные Алкоголики. Он скажет — да иди ты лесом, мне нормально, я пью и мне по кайфу. А вот когда я иду к тому, кто действительно страдает, и скажу — слушай, пойдем со мной, там тебя избавят от страданий. Вот тот пойдет, с большей вероятностью пойдет.
Так вот, с моими недостатками та же самая история. Пока я кайфую от своего недостатка меня никто от него избавлять не станет. Бог не пойдет туда, Бог заходит в смиренное сердце и только тогда, когда этот недостаток начинает мне мешать до такой степени, что я опускаюсь на колени и говорю, Господи, избавь! Тогда заходит Бог и избавляет. Он избавляет меня на тот момент времени, когда я прошу, дает мне сил поступить по-новому. Когда я слышу о том, что кто-то говорит — я избавился от вранья, я избавился от лживости, я избавился от сквернословия, я избавился еще Бог знает от чего и далее по списку. Я прямо говорю – не врите. Невозможно избавится ни от чего сразу, нигде не сказано, что Бог избавит меня от всех моих недостатков. Мне только дарована возможность поступать по-другому, мне дарована возможность попросить Бога сил поступить по-другому.
Например, подходит ребенок и говорит, мам, идем со мной в кино, а мне не охота, ну прям совсем неохота. И вот первое, что хочется сказать – ты знаешь, Лерочка, я сейчас занята, мне вот сейчас позвонят по важному делу, то есть хочется соврать и важности нагнать и сказать, ну ты знаешь, не могу сейчас, прости ребенок, давай в другой раз. Это уже автоматом у меня на языке, и что мне нужно сделать? Вот здесь работает шестой, седьмой шаг. Мне нужно увидеть это и сказать себе — стоп, и обратиться к Богу и попросить — Господи, избавь меня, пожалуйста, от вранья, даруй мне сил сказать ребенку правду. И все. И я поворачиваюсь и дальше поступаю правильно с мыслью — Господи, какой ты хочешь видеть меня, честной, открытой, откровенной. Говорю, слушай, ребенок, честно тебе сказать, мне совсем неохота идти в кино, но вот если ты очень настаиваешь, давай тогда пойдем через полчасика. И вот я избавлена на этот момент времени я от вранья, я сказала ребенку правду, я сказала, что мне неохота, но давай пойдем. Вот так избавляет меня Бог от моих недостатков. Избавит ли это меня на всю жизни от вранья? Нет. Возможно, я через полчаса опять начну врать безбожно. Поэтому ни от чего я не избавлюсь, у меня просто появилась возможность выбора.
И касательно седьмого шага – смиренно просить его исправить наши изъяны, это слово – смиренно, с миром, я опускаюсь на колени и говорю, Господи, избавь меня от этого, от этого и от этого, только в том случае, когда я уже устала и мне этот недостаток просто уже поперек горла. Это очень хорошо описано в книге «12 на 12». Спонсор читала мне шестой, седьмой шаг в «12 на 12», и я тоже своим спонсируемым читаю. И там это описано понятно, доступно, может немного сложновато, но тем не менее очень хорошо написано о том, как мы смиренно просим исправить наши изъяны. Там написано, что Бог предлагает нам это делать по своему собственному усмотрению. Даже больше, спонсор показала это место в книге «12 на 12», где сказано, что Бог просит, только чтобы мы делали это и чтобы мы совершенствовали свой характер и не прекращали это. И мне спонсор сказала, Таня, ты знаешь, я трезвая больше двадцати лет, и нигде я не видела в нашей литературе места, где было бы написано – Бог просит нас, везде написано – мы просим Бога. Мы просим избавить, мы просим даровать, везде МЫ просим. А тут в «12 на 12» написано – Бог просит НАС, чтобы мы старались изо всех сил совершенствовать свой характер.
Знаете, меня это очень проняло в тот момент. Может это прозвучит как-то пафосно, но я прочувствовала, как Бог просит меня – Танечка, давай ты постараешься, ну будь лучшей версией самой себя, не надо даже себя даже сравниваться ни с кем. Вот сегодня я прошу у Бога — Господи, помоги мне сегодня быть лучшей версией самой себя вчерашней. Я не сравниваю себя, а у меня всегда есть желание посравнивать – а вот тот хуже, а вот тот лучше, но я стараюсь только с собой себя сравнивать и смотреть вот этот самый прогресс, но только в соотношении в сравнении с самой собой. Я когда дошла до фразы «…И мы смиренно просили его исправить наши изъяны», до значения слова с миром, смиренно, с миром в душе, я подумала — где ж его взять этот мир? У меня нет его, точнее он такой, волнообразный. Иногда бывает, находит, а иногда бывает, нет его, и тогда тревога у меня.
И когда я в первый раз испытала душевный покой, я стала потом прямо гонятся за этим чувством. Как алкоголик гоняется за бутылкой, так и я стала гоняться за смирением и душевным покоем, потому как мне понравилось это чувство. И сегодня я знаю совершенно точно, что у меня пропадает смирение вместе с благодарностью, они у меня за ручку друг с другом ходят. Если у меня есть много благодарности, благодарности сообществу, благодарности за трезвость, благодарность маме за то, что, она меня родила, за что угодно, то все хорошо. Как только у меня исчезает благодарность, у меня исчезает смирение. И наоборот. Если я не могу смириться с какой-то ситуацией, я начинаю благодарить Бога. Даже если мне кажется, что ситуация чудовищная, даже если мне кажется, что она ужасная, я все равно благодарю – Господи, я не знаю пока для чего ты мне дал эту ситуацию, но я благодарю тебя за нее, я знаю, что я выйду отсюда с новым опытом. Пожалуйста, Господи, помоги мне не сопротивляться, помоги мне принять эту ситуацию и не оценивать ее как плохую. И приходит смирение. И я продолжаю — я благодарю тебя, Господи, за тот урок, который ты собираешься мне дать, хотя я еще не знаю, что я вынесу отсюда.
Теперь я очень люблю смирение, вот, правда очень люблю, а шестой и седьмой шаги просто обожаю. Потому как когда пришло первое ощущение чувства смирения, я смирилась с тем, что я алкоголик. И где-то к седьмому шагу пришла благодарность, я тогда я в первый раз сказала спонсору – ты знаешь, я наверно благодарна Богу за то, что я алкоголик, я сейчас такие новые чувства испытываю, я бы никогда в жизни не стала бы разбираться с собой, если бы не алкоголизм. На что она сказала, Таня, вряд ли ты благодарна именно за то, что ты алкоголик, наверно ты все-таки благодарна за то, что узнала Бога, а алкоголизм тут собственно не причем.
Да, сегодня я это знаю, сегодня я благодарю, Боже, спасибо тебе за тот путь, который мне пришлось пройти, чтобы познать вот все это. Поэтому сегодня я прошу Бога избавить меня от тех недостатков, которые доставляют мне максимальный дискомфорт. Например, у меня есть такой недостаток — я сую нос в чужие дела, мне всегда нужно знать все. Это, наверное, не сочтите за оправдание, но это и ВДА-шные штучки. Я — взрослый ребенок алкоголика, мой папа был алкоголик. У меня с детства появилась эта привычка — подслушивать, контролировать взрослую жизнь, контролировать все, что, происходит вокруг меня. Но это, наверно, была детская потребность в безопасности. Было понятно, что мне хотелось безопасности, и я никак по другому не могла ее получить, кроме как подслушивать, что сказала мама, не поругались ли они с папой, а если они поругались, то трезвый ли папа и так далее.
И вот этот тотальный контроль, я увидела его в четвертом шаге, у меня прям везде было написано – я контроль, я контролирую. И как я избавлялась от этого контроля? Я ходила по дому, и у меня это песенкой было на устах – я контроль. Например, муж разговаривает с кем-то по телефону, по хорошему, мне должно быть безразлично с кем, но я не знаю почему, это было сильнее меня, вырываются вопросы – а ты с кем говоришь? А что он тебе сказал? А как? А зачем? А что? Я потом села и думаю, а зачем я это спрашиваю? Мне же не интересно по-хорошему. Я просто боюсь, что там что-то происходит и мне нужно это проконтролировать. И я стала говорить, Господи, я – контроль, я не могу больше это контролировать и самое главное, что мне плохо от этого контроля, от этого контроля у меня постоянно внутреннее ощущение тревожности. И я стала умолять, Господи, забери у меня этот контроль. И потом, как только я нос свой в чужие дела начинала засовывать, я сразу говорила себе, стоп, и следом — Господи, избавь меня от контроля, пожалуйста. Если мужу будет важно и нужно мне что-то рассказать, что у него происходит, он придет и расскажет. Не надо каждый раз у него спрашивать – а ты куда, а ты зачем? А где ты, а что ты? Это же настолько автоматически происходило, что я этого даже не замечала. Бог показал мне это, и я стала просить его. И что, я избавилась от контроля? Нет, периодически, когда я теряю Бога и мне становиться страшно я опять начинаю контролировать всех вокруг. Но я теперь уже точно знаю, что я делаю и говорю себе – стоп, стоп Таня, что ты там контролируешь? Там Бог, он позаботиться, не твое дело. Господи, избавь. Вот, это то, что касается контроля.
И я еще помню один из недостатков – я была слишком чувствительна. Вот эта чувствительность, как, оказалось, является недостатком, а я всегда ею гордилась – я такая чувствительная, где что происходит, у меня сразу слезы и глазки на мокром месте. Вот эта чувствительность проявлялась и по поводу того что, кто бы кому что не сказал, я все время чувствую, что это меня тоже касается. У мужа плохое настроение, и я сразу чувствительна к его тону. Он с кем-то разговаривает по телефону, а я так чувствительна, словно это ко мне относится. Ну, в общем, бред полный. И вот эта чувствительность она так мешает, это просто невероятно. И я тоже стала говорить, Господи, избавь ты меня. Чуть-чуть у мужа раздражительный тон, я сразу вся вздрагиваю и думаю – это из-за меня, или, может, это как-то на меня повлияет. Сегодня мои недостатки уже меня так не цепляют, порой он даже спрашивает, тебе что, совсем не интересно где я и что я? Нет, мне интересно, ты мне расскажешь, но я больше тебя не контролирую, сегодня ты свободен. Но опять же, я не знаю, возможно, это когда-то снова вернется, этот контроль моих близких людей. И это сование носа в чужие дела.
Например, я приходила на группу, и там сидят наши анонимные алкоголики, что-то обсуждают, но ведь если будет важно мое мнение, они повернутся и спросят — Таня, как ты считаешь? А я все время захожу и говорю – а что вы тут делаете, а что ты сказал, а это, а то? Помню, мне спонсор в самом начале выздоровления сказала – Танечка, давай ты будешь высказывать свое мнение после того, как тебя спросят – Таня, а как ты считаешь? Вот тогда ты скажешь свое мнение, а вот пока не спросили, не говори. И знаете, что я выяснила? Как оказалось, вообще никому, не интересно мое мнение, это было для меня тоже большим откровением, оказывается, все очень хорошо обходятся без меня, я не такая важная персона. Это внутри себя я такая раздутая, огромная и абсолютно всем необходимая, и это только в моем представлении.
Спонсор мне сказала, Таня, давай сдуваться, давай уменьшаться в размерах, и я стала уменьшаться, стала смотреть, что действительно они без меня справляются и мои дети и мой муж, они хорошо справляются со своей жизнью без меня. Единственное что мне остается, это любить их. А я же не любила, я душила их своим контролем, своими советами, своими высказываниями. И как мне тоже нравится очень выражение, что взросление происходит от осознания того, как мало вещей в этом мире нуждаются в моих комментариях. Для меня это было такое большое откровение! Я же комментировала все, мое мнение должно было быть первой истиной в последней инстанции. Я все время свое мнение высказывала, пока мне опять же спонсор не сказала — Тань, заткнись, а? Ну вот тебя никто не спрашивает, ты и заткнись. Я видела, что все дети мои уже глазки закатывают в разговоре со мной, и никто уже не хочет меня слушать, а я всегда все равно скажу — нет, ты послушай, мама плохого не посоветует. И тогда мне спонсор сказала — Таня, заткнись. Заткнись вообще, на самых первых порах, до прихода всякого смирения, вообще даже при первых намеках на смирение.
Чтобы прекратить дома воинствующие мероприятия, спонсор мне выдала пластырь на рот и сказала, залепи себе рот и пожалуйста, не снимай его. Я говорю, а когда можно будет снять? Она сказала – ты поймешь, когда к тебе обратятся, то отклеиваешь пластырь, отвечаешь и заклеиваешь. Ну, так вот никто не обращался, все справлялись без меня. И это было тоже таким хорошим упражнением на смирение и на восприятие реальности в целом. Оказывается, люди справляются, люди могут жить без меня, и я не такая важная шишка, как я о себе думаю. И это тоже было одним из шагов к смирению. Сегодня я радуюсь, когда мои близкие могут без меня обойтись, но при этом они радуются, когда я появляюсь, ой, мама пришла и они соскучились по мне, а то же они не успевали соскучиться, потому что меня было так много, я же была везде. На группе тоже применяла шестые, седьмые шаги.
Я хочу сказать, что шестой, седьмой шаг, это те шаги, которые невозможно пройти один раз и закончить. О них не так много сказано в Большой Книге, но о них хорошо сказано в книге «12 на 12» и говорить о них можно вечно, потому что недостатки мои никогда не закончатся. Я не верю, что наступит день, когда Таня, записывая свой вечерний одиннадцатый шаг, отвечая на те двенадцать вопросов, хотя бы один раз в течение недели я напишет, что нет, не была. Почему-то мне слабо верится в это. Думаю, потому что я просто человек, я живой человек и мои недостатки они остаются со мной. Я еще не видела ни одного человека на планете земля, который был бы без недостатков совсем, которого Бог избавил бы от абсолютно всех недостатков. Нет, на самом деле, сегодня я просто убеждена в том, что нет такого недостатка, из которого Бог не смог бы сделать что-то хорошее, Бог уравновешивает, Бог пользуется. Я все эти недостатки называю — качество характера, у всех они разные и Бог их использует во благо.
Например, муж мой, он очень активный, позитивный и инициативный, а я, наоборот, я все время вечно сомневающаяся, боящаяся ошибиться и вот мы друг друга очень хорошо уравновешиваем. Сказать, что это конкретный недостаток его или мой, я не могу, просто наши качества характера дополняют друг друга. Его активность притормаживается моими сомнениями, опасениями, я часто говорю — ну подожди, подожди не беги, давай еще раз подумаем. И эти мои сомнения они часто срабатывают именно на пользу. И в тоже время бывает и наоборот, я порой в этих сомнениях застреваю так долго, что мне уже надо бы действовать, я все еще никак решения не приму, тогда приходит на помощь активность моего мужа, и он говорит, ладно, все поехали, берет ответственность, и мы делаем.
Я говорю о том, что все мы просто люди и у нас есть разные качества характера. Бог использует их все. Когда и от чего меня Бог захочет избавлять, я не знаю, я думаю, что я почувствую, потому что дается ситуация в жизни и я поступаю в соответствии с этими ситуациями. Вот я сегодня своему мужу и дочери сказала – скажите, вот какое качество характера у меня самое вопиющие, какой недостаток самый вопиющий, с которым вы бы сказали мне нужно работать, они засмеялись, ответили – что это скромность и «недоставучесть». Я от них отстала сразу же, я все поняла и пообещала, что больше доставать не их буду, они посмеялись и сказали – ты идеальная. Конечно, я не идеальная, конечно я не знаю, стану ли я когда-то вообще «идеальной», но у меня, собственно говоря, и цели такой нету, есть только направление. Как у нас говорится в «12 на 12» — мы стремимся к идеалам, к целям, установленным нами Богом, вот я туда смотрю и иду в ту сторону. Достигну ли я их когда-то? Вряд ли, но моя задача хотя бы падать в нужном направлении, мы спотыкаемся и падаем, спотыкаемся и падаем. Я все время буду падать. У меня же вожжи маслом намазаны, и я все время несусь на своих недостатках с горы. Когда успеваю палки вставить и помолится, Господи, стоп, останови меня, пожалуйста, недостаток временно уходит, но все равно, они все со мной.
Единственное, что они на сегодня перестали быть доминирующими. Я сегодня четко знаю, что когда я наполнена Богом, наполнена любовью, то мои недостатки ведут себя тихо. Мои недостатки работают на единственном топливе, они работают на страхе моем, и вот когда мне страшно, тогда включаются все мои недостатки, они расцветают букетом и открываются веером моментально. Значит, мне нужно остановиться в этот момент и позвать Бога. Где есть страх, там нет Бога, поэтому я зову Бога и Бог дает мне силы поступать по новому, поступать по-другому, честно, открыто и с любовью.
Вопросы аудитории
Вопрос: Таня, если ты работаешь по 12 шагам, как я, а моя базовая групп в Анонимных Алкоголиках, то можно ли также участвовать в каких-то параллельных 12–ти шаговых программах? Потому как я участвую, и мне это помогает. Каково твое отношение? Ты вкратце упомянула про ВДА. Участвуешь ли ты и как ты это видишь. Спасибо
Ответ: Спасибо за вопрос. Да, еще на первом году своей трезвости, я пришла к спонсору и сказала — я же жена алкоголика, я дочь алкоголика, мне, наверно, надо еще идти в ВДА или в Ал-Анон? Она отвечает — стоп, стоп, подожди, давай сначала решим проблему, которая тебя убивает, а уже потом ты решишь, куда еще тебе нужно идти. И мы все-таки сделали 12 шагов. Их невозможно сделать, это как буквы выучили, а теперь учусь читать до сих пор. Это первый круг шагов, первая ознакомительная программа 12 шагов Анонимных Алкоголиков. И потом она мне сказала, что если есть необходимость какая-то, то ты можешь обратиться и туда и туда. И какое-то время у меня не было необходимости, мне было нормально, шаги, традиции, Анонимные Алкоголики мне давали все в полной мере. А потом я увидела, это все больше в четвертом шаге, у меня нет там людей с улицы, посторонних, у меня там муж, мама где-то и это привело к тому, что спонсор сказала, возможно, тебе нужно обратиться в Ал-Анон. Я так и сделала. Я обратилась за помощью и у меня появился спонсор. Но я не делала там каких-то шагов как таковых. Потому что спонсор моя в Ал-Анон сказала — Танечка, у тебя есть все, что тебе нужно для духовного роста, Большая Книга Анонимных Алкоголиков, я не открою тебе здесь никаких тайн сверх этих знаний, потому что программа Ал-Анон он основана точно на том же, на чем и программа Анонимных Алкоголиков. Моя главная проблема – это эгоцентризм и мы работаем на умаление нашего собственного эго. Других проблем у нас нет. Продолжай делать, то, что ты делаешь.
Теперь, максимум, я обращаюсь к ней за обратной связью, когда в каких-то ситуациях я не могу увидеть свои ошибки или мне просто нужна помощь, чтобы разобраться. Скажем так, да, я обращаюсь за помощью в другое сообщество, но это точечные обращения. Сегодня я знаю, где искать проблему. Их не прибавилось, в моей жизни проблем не прибавляется, проблема, как была внутри меня, в моем себялюбии и эгоцентризме, она такая и осталась, она такой же будет и через двадцать лет. Я могу искать более легкие и удобные пути сколько угодно, но все равно это приведет к тому, что мне придется идти к Богу и просить, чтобы он уменьшил меня, потому что если меня что-то задевает, это значит я где-то выпираю. Поэтому, Танечка, иди и уменьшайся, говорят мне спонсоры и в одном и в другом сообществе, они говорят мне одно и то же — иди и уменьшайся в размерах, тебе станет легче и проще жить. Вот тем и занимаюсь.
Вопрос: Таня, хочу услышать твой комментарий. У тебя нет такого ощущения, что практика по шестому и седьмому шагу в рамках вечерней части одиннадцатого шага или за ее рамками, превращается в какую-то борьбу с «ветряными мельницами». Что, может быть, не с чем уже бороться? Что уровень недостатков, которые остались в организме, уже ниже критичного и уже лучше сосредоточиться на чем-то более полезном. Что ты думаешь по этому поводу?
Ответ: В самом начале выздоровления я тоже задавала подобные вопросы. Я помню после одной спикерской, на первом году выздоровления, я тоже дотошно интересовалась, а это вот что? А вон там под слоем этих недостатков лежит еще слой. Потайной смысл во всем искала. На что мне спикер тогда сказал — не надо быть святей, чем Папа Римский. И я так теперь и отвечаю, и себе это всегда напоминаю, что это мой перфекционизм лезет. Да не стану я святее уже, и крылья у меня не вылезут, но на самом деле, здесь же речь идет о том, чтобы я перестала расталкивать локтями окружающих, чтобы перестала ногами пинать тех, кто упал. Но у меня же раньше не было тех инструментов и возможностей. Человек поскользнулся, упал, я еще и плюну рядом или скажу – а сам виноват, вот про эти вещи идет речь. Может, это все и было присыпано праведным гневом, всегда в красивую обертку я оборачивала свои недостатки, то есть искала вину в ком-то другом.
И сегодня я не докапываюсь настолько дотошно. Да, я делаю ежевечерний одиннадцатый шаг, я делаю его письменно. У меня есть дисциплинирующий фактор – я отправляю фотографию спонсору. Честно скажу, я не знаю, делала ли бы я это письменно, но лично для меня это подспорье, это не контролирующая вещь, наоборот, это такая помощь мне. Я очень благодарна своему спонсору за то, что она сказала — Танечка, вечером просто присылай мне фотографии. Это меня очень дисциплинирует, потому что я по-другому не буду ничего записывать. Я, может быть, недельку продержусь, на второй неделе это будет через день, а потом я забуду, где моя тетрадь вообще и как она выглядит. Так что я не лезу туда с лопатой, мне хватает поверхностного анализа. Уже то, что я сегодня не была злобной и была честной, этого достаточно, чтобы, по крайней мере, увидеть, что я на правильном пути, т.е. я не ищу святости, и я не ищу нормы. Нормы не существует, где эта норма?
Мне часто спонсируемые звонят и говорят — Таня, а это нормально? Нет нормы никакой, ее не существует, мы просто идем в сторону света, и все. Я буду спотыкаться и падать. Я не стану святой никогда, я даже не обольщаюсь по этому поводу. И мысли у меня бывают грязными, ну не то что грязными, это тоже пафосно, но не всегда я думаю о возвышенном, не всегда я мечтаю высокими материями, нет, я просто человек, самый обыкновенный. И какой меня хочет видеть Бог? Радостной, счастливой, свободной? Я когда не знаю, как поступить, я говорю — Господи, какой ты хочешь видеть меня дочерью, мамой и так далее? Мне не хочется звонить маме, я говорю, Господи, какой ты хочешь видеть меня? Ну, наверное, внимательной дочерью. Позвони, на одну минуту, просто спроси, мам, как у тебя дела, и все. Я же чувствую себя потом волшебно, вот после одного простого действия. А могу сидеть и себя гнобить, вот, я плохая дочь, я уже неделю не звонила и т.д. И так сажусь и ничего не делаю, а могу сделать действие и сказать, Господи, помоги мне позвонить маме, позвонить и спросить. Вот, собственно говоря, просто все. Святой я не стану, и моих недостатков хватит до конца дней моих, в этом я не сомневаюсь, я не обольщаюсь. Поэтому, святей святых не буду, а то, что могу увидеть, то, что могу исправить, я стараюсь это делать, потому что недостатки, они как бурьян в огороде, они растут сами, их даже поливать не надо, им солнце не нужно, им ничего. Какие-то мои хорошие качества, вот за ними надо ухаживать, тепличные условия создавать, чтоб там давление, чтобы водичка, чтобы дождик вовремя, вот это так мою доброту надо или честность надо взращивать, вот моя лживость растет сама, не успеешь оглянуться, она по пояс и так далее. Поэтому мне каждый раз надо «прополку» сада делать и огорода, потому как оно растет постоянно, но эта «прополка» для меня это привычна.
Всем спасибо